Норма в Берлине: внезапная замена и немного мыла

Когда Norma Винченцо Беллини появляется на афише, всегда встаёт вопрос: получим ли мы трагедию, в которой человеческая страсть и ритуальное воздержание сталкиваются лоб в лоб, или снова увидим певицу, героически преодолевающую убийственный вокальный материал, где-то посреди обломков сценического замысла?

В любом случае, у этой оперы — сложная биография: одна из самых красивых партитур XIX века, погруженная в сюжет, который легко проваливается в мыльную драму. Спасти его можно только двумя способами: исполнением и режиссёрской драматургией. Желательно — одновременно.

Из Вены в Берлин — с новой командой

Премьера Нормы в постановке Василия Бархатова впервые состоялась в январе 2025 года в MusikTheater an der Wien. Тогда в главной роли выступила Асмик Григорян. Венская пресса писала о «Норме, лишённая ритуала» без культового ореола жрицы, зато подчёркнуто телесной, уязвимой. 

Спустя три месяца, 13 апреля 2025 года, опера добралась до Staatsoper Unter den Linden в Берлине — с новым кастом, новой энергетикой. На сцене — Ирина Лунгу в партии Нормы и Дмитрий Корчак в роли Поллионе. Вернее, должен был быть Дмитрий Корчак...

Кто такой Стефан Поп — и почему ему аплодировали больше всех

Когда 26 апреля я пришёл на спектакль в Берлине, началось всё с неожиданности: на сцену вышел сотрудник театра с микрофоном и объявил, что Дмитрий Корчак заболел, а его заменит румынский тенор Стефан Поп. 

Поп спел свежо, мощно, не всегда в ансамбле с певцами и вместе с оркестом, зато с эмоциональным запалом. Несмотря на стресс замены, он выглядел уверенно и держал внимание публики. Возможно, именно этот элемент «нервного эффекта неожиданности» добавил спектаклю жизни.

Тоталитаризм вместо римлян: режиссура Василия Бархатова

В своей постановке Бархатов переносит действие «Нормы» из древней Галлии в индустриальный XX век — без указания конкретной страны, но с очень узнаваемыми визуальными кодами. На сцене — керамическая фабрика, солдаты, портрет диктатора и атмосфера подавленного, милитаризованного общества. Всё это напоминает сразу несколько тоталитарных режимов: советскую сталинизированную фабрику, фашистскую военизированную структуру — каждый зритель узнаёт в этом своё.

Во время увертюры перед нами разворачивается нечто вроде военного переворота: солдаты разрушают старые статуи, заменяя их новым ликом власти. Норма и её окружение существуют в пространстве, где любовь, долг и сопротивление — не абстрактные категории, а прямое столкновение с режимом. Её трагедия разворачивается не на фоне природных культов, а внутри выстроенной системы контроля.
Это прочтение работает на уровне идеи: Бархатов убирает всю архаику и героизацию, чтобы показать конфликт как универсальный, человеческий и политический. Но в сценическом решении чувствуется некоторая равномерность: фабрика не меняется, пространство остаётся тяжёлым и замкнутым от начала до конца. Режиссёр словно задаёт мощный концептуальный каркас — но оставляет развитие и напряжение в руках певцов и оркестра.

От гнева к печи

Ирина Лунгу в роли Нормы пела тонко и убедительно: прозрачный, звонкий верх, тёплый и устойчивый низ — было любопытно, как она поведёт линию дальше. Иногда её музыкальность словно вступала в спор с мизансценами, которые то ускорялась, то неожиданно спотыкалась — и в этих несостыковках появлялось ощущение живой, неровной ткани спектакля, пусть и не всегда осознанной. Тем не менее, драматической глубины всё же не хватало: образ оставался скорее красиво очерченным, чем по-настоящему прожитым. В какой-то момент возникало ощущение, что главной движущей силой этой истории стала не внутренняя трансформация героини, а статичность сценических печей, которые за три часа успели надоесть.
Во втором акте, ближе к развязке, всё стало немного «мыльным» — слишком много церемониальности, слишком мало смыслового развития. Ловил себя на мысли: «Скорей бы она уже залезла в печь».

Тем не менее, сцены с Адальджизой (Эльмина Хасан) были музыкально чистыми и драматургически внятными. Хасан оказалась приятным сюрпризом — у неё тёплое, устойчивое меццо-сопрано и благородная манера. Их дуэты с Лунгу, особенно сцена признания, стали одними из самых искренних моментов спектакля.

Оркестр наконец радует

После недавнего «Эхнатона» Гласса в Komische Oper, где музыка была скорее концептом, чем действием, а оркестр звучал нестройно, возвращение к Беллини в Штатсопер оказалось настоящим облегчением.

Оркестр под управлением Франческо Ланциллотта звучал стройно, прозрачно, без напора. В партитуре Беллини важна не только пульсация и дыхание, но и баланс: чтобы оркестр поддерживал вокал, не доминируя, не туша. Здесь всё было на месте. Аккомпанементы не заглушали певцов, а сольные моменты звучали ярко, с импульсом, но не тяжеловесно. 

Вместо итога

Это не «Норма», которая войдёт в историю. Она не революционна, не концептуальна, не скандальна. Она не пытается разрушать канон — и, может быть, именно в этом её спокойная ценность. Спектакль работает. Особенно в те моменты, когда на сцене появляется что-то непредсказуемое — как в случае со Стефаном Попом. Вдруг музыка начинает звучать острее, история кажется реальнее, а внимание — полнее.
Это тот случай, когда замена в последний момент делает вечер не хуже, а лучше.

Саша Поливанов «Музыка в эмиграции»