Даша Воронцова, пианистка. Москва — Карлсруэ, Германия

Когда я только переехала в Карлсруэ (в 2021 году) на факультет "Современная музыка, фортепиано" в Hochschule für Musik Karlsruhe, был конец эпидемии коронавируса. Социальная жизнь города была очень скудной, не было почти никаких концертов. Я даже людей не видела, с которыми на лекции в Zoom ходила. Было сложно. Но потом всё стало возвращаться к обычному ритму жизни.

Вообще здесь довольно спокойно, после Москвы: жизнь в будние дни активно начинается в 6 часов утра, зато к 20-21, кажется, все уже спят. Мне нравится, что ночью на улице темно и тихо. Это же Karlsruhe :)

*Ruhe - спокойствие (нем)

Не помню, когда именно я решила уезжать из России. Но это точно был один из уроков немецкого в Школе Гюнтера Грасса.

Мне всегда очень нравился немецкий. Однако, я никогда его не учила, потому что "а зачем", "английский нужнее”....Но всё-таки я начала его изучать – просто из интереса и удовольствия от процесса. И вот на одном из уроков я поняла, что хочу жить в этом каждый день, а не два с половиной часа два раза в неделю.

Я хотела уехать как можно скорее, но поступление пришлось отложить на год из-за всеобщего локдауна. Поэтому, когда я переболела ковидом в январе 2021 года и сдала тест на антитела, радости моей не было предела: антител было много и это было моим пропуском на границе. Никакого страха переезжать во время пандемии не было.

Поступив и переехав, я жила в общежитии чуть больше года. То есть как: мой университет не имеет своего общежития, я нашла его через WG-gesucht (хотя WG это как раз квартира, которая снимается несколькими людьми, типа коммуналки). Потом случайно в группе Hochschule в Фейсбуке я увидела, что из комнаты съезжает девочка из WG рядом с университетом, за ту же цену, и я переехала. 

Параллельно с учебой я работаю: учу детей играть на рояле в музыкальной школе. Показывая им упражнения, который мне давал мой учитель, я вспоминаю, как он рассказывал про свою первую учительницу. Это была жутко строгая немка, которая, в свою очередь, показывала эти упражнения ему.

В этот момент мне кажется, что если достаточно искривить пространство и время, можно увидеть, как в 50-х ХХ века годах одна женщина в России предельно строго требует выполнения домашних заданий (на русском с немецким акцентом), а другая – в 20-х годах ХХI века в Германии дружелюбно увещевает детей заниматься хотя бы по 10 минут, но каждый день (на немецком с русским акцентом). И обе они хотят добиться примерно одного и того же.

Когда я приехала учиться, у меня были с собой наличные деньги, и "фиксированный счёт", нужный для получения учебной визы. Этот счет я не планировала использовать – по идее с него должны списываться 700 или 800 евро в месяц на Girokonto студента (из них оплачивается квартира/общежитие, медицинская страховка, еда и проч.)

Поэтому надо было что-то делать. И весь первый семестр я зарабатывала уборкой в немецких семьях – и вообще-то это было даже круто.

Я умею не так много, но вот пол мыть умею, это да. Так почему бы не получать деньги за тот труд, который для большинства женщин является неоплачиваемым?

И еще я была рада помогать тем семьям и видеть, что они эти часы проводили либо в рабочих делах, либо с детьми. Половина моих друзей здесь подрабатывали уборкой или подрабатывают до сих пор. Мне мама как-то ещё в детстве привила, что воровать – это стыдно, а любой труд – нет.

Вообще у меня учебная виза, которая как раз дает право на Mini-Job: это уборка, работа официантом, студенческая подработка в университете и т.д. То есть на концерты и работу в музыкальной школе я не имею права, так как это Selbständige Tätigkeit (самозанятость). Но мне посоветовали сразу поговорить с Ausländerbehörde (бюро регистрации иностранцев) и сильно попросить разрешения на работу по специальности, если это не будет превышать 240 неполных рабочих дней или 120 полных в год. И мне дали это разрешение.

Учеба платная: я плачу так называемый семестровый сбор, который в земле Баден-Вюртемберг считается довольно высоким. Я плачу 850 евро в семестр.  В других землях (в Hessen, например) это что-то около 300 евро, и в стоимость входит ещё и студенческий проездной, который я оплачиваю отдельно.

Если говорить об уровне жизни, то, скажем так, по сравнению с Москвой – я не бедствую.  Но возможно, у меня не такие высокие запросы. Говорят, в восточной Германии всё дешевле, но, думаю, с началом войны и там всё подорожало. К тому же у меня бывают оплачиваемые концерты, плюс я работаю в рамках студенческого тутората в Hochschule и аккомпанирую певцам на рояле и инструменталистам на клавесине.

Технически в эмиграции не было никаких особых сложностей. Банк один раз попросил прислать подтверждение, на каком основании живу в стране - и всё. Мне даже денег дали в рамках одной разовой стипендии для русских и украинских студентов! 
Но, конечно, приходится “выращивать” новые привычки и модели поведения,  потому что старые либо не работают, либо не нужны. Видишь себя плавающей в контрастном веществе. Ну не чудо ли?

Если не говорить о семье, с которой я вижусь по видеосвязи, то я не скучаю ни по чему.
После начала войны всё разбилось и разлетелось по миру вместе с дорогими мне людьми. Некоторые любимые люди остались, но реальность изменилась и никогда не станет прежней.

Можно бесконечно вспоминать Чистопрудный бульвар, репетиции в Электротеатре, Большую Никитскую в 8 утра и много чего ещё, но эти воспоминания - лишь фасадная стена с пустыми окнами без стёкол. Зато теперь я знаю, что всё, что мне нужно, умещается в один чемодан: и если я решусь снова уехать куда-то, я это сделаю.

Материал подготовила
Светлана Анищенкова, «Музыка в эмиграции»